Белые, сквозящие жирком руки в покорном ожидании были сложены на животе.
Санин охотно согласился; он боялся, как бы Полозов опять не заговорил о барашках, да о ярочках, да о курдючках с жирком.
В трактирах он состоял на приятельской ноге не только с хозяевами, но знал всех конторщиков и половых и называл последних обыкновенно уменьшительными именами: «Васенька, Петрушечка, Калистратушка… отрежьте-ка, голубчик, вот отсюда с жирком, пожалуйста…»
