Но в качестве русского он брался за все: и за корнесловие, и за переводы, и за уроки, ― ничего не кончал, ничем не стеснялся и не выработывал ни одной копейки.
Кто бы мог подумать, что девичья школа ― этот рассадник поэтических существ, невинных созданий, о котором и мы имеем такие невинные, девственные понятия, ― мог выработывать в себе такие оригинальные явления в жизни?
